2017. т. 21. №4

Последний номер «Экономического журнала» за 2011 г. был посвящен проблемам демографии. Ровно шесть лет спустя, в декабре 2017 г. по инициативе редакции журнала в свет выходит новый номер демографического содержания. Но, если в центре внимания номера за 2011 г. находились чисто демографические сюжеты – рождаемость, смертность, причины смерти, демографическое поведение, то предлагаемый номер посвящен проб­лемам, которые, к сожалению, нечасто затрагиваются на страницах отечественных научных изданий, а именно, экономической демографии. В фокусе его содержания – последствия демографических изменений для экономики России.

В статье предложен новый подход к анализу «счетов роста» в России с выделением фундаментальных и циклических составляющих, включая загрузку мощностей и уровень занятости. Для уточнения демографических эф­фектов была проведена подробная декомпозиция вклада количества труда. Разработан модифицированный индекс человеческого капитала, позволяющий учесть влияние на динамику ВВП достигнутых результатов в образовании (тесты PISA) и состояния здоровья населения (снижение смертности в трудоспособном возрасте). С учетом этого было проведено уточнение исторической динамики совокупной факторной производительности. Статья содержит результаты декомпозиции исторической динамики ВВП России за 2000–2016 гг., а также два долгосрочных сценарных прогноза темпов экономического роста и вклада в него отдельных компонентов. Показано, что в инерционном сценарии вклад количества труда в экономический рост будет отрицательным на всем периоде до 2035 г. С учетом сложившихся трендов в динамике инвестиций и совокупной факторной производительности, а также при умеренной внешней конъюнктуре долгосрочные темпы роста в России останутся близки к 1%. Негативные демографические эффекты не могут быть полностью компенсированы даже при проведении пенсионной реформы. В то же время показано, что быстрая конвергенция с развитыми странами по уровню человеческого капитала позволила бы добиться сущест­венного ускорения темпов экономического роста.

Данная работа, основанная на результатах долгосрочного (до 2050 г.) пенсионного прогнозирования, посвящена изучению вопроса о влиянии параметров демографического развития на будущее российской страховой пенсионной системы. Ее особенностью выступает оценка чувствительности параметров пенсионной системы к изменению сценариев демографического прогноза. Показано, что сценарий с низкими рождаемостью, продолжительностью жизни и миграцией приводит к наименьшему приросту численности пенсионеров, но одновременно – к наибольшему сокращению числа плательщиков пенсионных взносов, что может иметь негативные последствия для ситуации на рынке труда и экономического развития в целом. Напротив, сценарий с высокой рождаемостью, высокой миграцией и наибольшим приростом продолжительности жизни в меньшей степени сказывается на сокра­щении числа плательщиков взносов, но резко увеличивает численность страховых пенсионеров. Для финансов пенсионной системы наилучшим оказывается «низкий» сценарий, но даже в нем число пенсионеров начинает превышать число плательщиков взносов уже в 2024 г., а величина разрыва между страховыми пенсионными поступлениями и расходами на выплату страховых пенсий возрастает с 2,4% ВВП в 2017 г. до 4,6% в 2050 г. При этом траектория продолжительности жизни в «низком» сценарии не оставляет никаких возможностей для повышения пенсионного возраста. На данных статистики и выборочных обследований населения в статье обсуждается, имеются ли, и какие, социально-демографические основания для повышения пенсионного возраста, и делается вывод об ослаблении весомости фактора плохого здоровья как аргумента против этой меры. В статье также приводятся результаты прогнозных расчетов, выполненные для одного из возможных вариантов повышения пенсионного возраста, в которых показано, что эта мера позволяет существенно ослабить негативные последствия старения, даже при предположениях о возможном ответном росте безработицы и инвалидности. К 2050 г. разрыв между доходами и расходами пенсионной системы почти восстанавливается до уровня 2017 г. при высоком сценарии демографического прогноза и по-прежнему остается в 1,3–1,5 раза ниже при среднем и низком сценариях.

В статье исследуется уровень и динамика продолжительности трудовой жизни в России. Для ее оценки использовался метод Салливана. Выполненные расчеты показали, что по продолжительности экономически активной жизни Россия отстает от многих стран Европы и Северной Америки. Особенно велико это отставание у мужского населения. В то же время российские мужчины и женщины имеют самые непродолжительные периоды экономической неактивности, что обуславливается короткой ожидаемой про­должительностью жизни. В условиях массовой включенности молодежи в процесс получения высшего образования коротким является ожидаемый пенсионный период. Сочетание непродолжительных периодов трудовой жиз­ни и экономической неактивности, а также низкая гендерная дифференциация в длительности трудовой жизни отличают Россию от других стран. Установлено, что значительная часть потерь и отставание России от других стран детерминированы высоким уровнем смертности в рабочих возрастах, особенно мужского населения. Потенциал роста продолжительности экономически активной жизни российского населения главным образом связан с дальнейшим снижением смертности, в первую очередь в основных рабочих возрастах. С ростом ожидаемой продолжительности жизни должны быть согласованы и меры по повышению пенсионного возраста.

Предыдущие исследования дифференциации российской смертности по уровню образования показали, что различия в смертности в России в 1970–1980-х годах были не меньшими, чем в западных странах. Начиная с 1998 г. и вплоть до 2011 г. информация о социальных характеристиках умерших несобиралась. Особенностью российской статистики смертности, начиная с 2011 г., является наличие существенной доли записей об умерших (более 25%) с неуказанным уровнем образования, что затрудняет оценку социальной дифференциации смертности в России.

В статье предлагается три варианта оценки ожидаемой продолжительности жизни (ОПЖ) в 30 лет по образовательному статусу для мужчин и женщин в зависимости от подхода к распределению записей об умерших с неизвестным уровнем образования. В соответствии с одним из вариантов оценки разница в ОПЖ между наиболее и наименее образованными мужчинами в 2015 г. составила 17,5 года, женщинами – 14,5 года. Несмотря на наб­людаемый рост ОПЖ в России в последнее десятилетие, разрыв между наиболее и наименее образованными группами населения увеличился. Причинами смерти, бремя которых распределено наиболее неравномерно между образовательными категориями населения, являются: инфекционные заболевания, внешние причины, болезни органов дыхания и болезни органов пи­щеварения.

We explore the noticeable liberalization of Russian labor migration 2007–2008, as a natural experiment. How did it influence the labor market equilibrium and especially the wages of certain categories of Russian employees? We use various data, including remittances from Russia, and restore related increase in official and unofficial labor migration. According to our estimate, the number of migrant workers increased significantly, from 3,3 million in 2006 to 4,2 million (2007) and then to 4,55 million (2008). This did not cause additional unemployment, but did influence wages. We follow Borjas’s method of assessing the impact of natural experiments, and we are interested in equilibrium wage elasticities and the interdependencies among labor groups in Russia. To reveal the elasticity of equilibrium wages responding to 2007–2008 inflow of (mostly unskilled) labor, we run difference-in-difference regressions on RLMS data. For some Russian residents, their wages responded noticeably to new policy. The most affected were pre-established Asian migrants: they lost 14–17,5% wages in response to the 8%–14% increase in the migrant work force. Blue collar ethnic Russians or those with low qualifications lost about 4,5–5,5% of their wages, while the impact on white-collar workers was insignificant. The macro-economic consequences of such liberalization policies for Russia, include losses for some categories of employees, which can be compared with additional GDP generated.

В странах ОЭСР в результате демографических изменений, одним из последствий которых стало замедление роста экономически активного населения, все большую актуальность получает вопрос об использовании трудового потенциала лиц старших возрастов, включая пенсионеров. Важность этой проблемы возрастает по мере увеличения доли этой группы в общей численности населения.

Данная статья ставит своей задачей проанализировать изменения в положении старших возрастных групп на рынке труда стран ОЭСР, как развитых, так и с переходной экономикой. Особое внимание уделено анализу факторов, под воздействием которых формируется участие лиц старших возрастов в трудовой деятельности. В основе методологии данной работы лежит институциональный анализ рынка труда. Результаты исследования вносят свой вклад в понимание участия отдельных групп рабочей силы в трудовой деятельности. Одновременно работа носит прикладной характер, и ее результаты могут быть использованы для выработки государственных мер в отношении занятости старших групп населения в Российской Федерации. В ка­честве основного статистического источника мы используем базу данных ОЭСР по занятости и рынку труда (OECD Employment and Labour Market Statistics Database).

Начиная с середины 1990-х годов в странах ОЭСР группа старших возрастов существенно улучшила свое положение на рынке труда, что нашло свое выражение в растущем уровне экономической активности и занятости, более низкой по сравнению с другими возрастными когортами безработице. Тем самым был прерван устойчивый тренд трех предыдущий десятилетий. При этом наблюдалось сближение показателей рынка труда для мужской и женской рабочей силы старших возрастов. Одновременно происходил процесс сближения официального и эффективного возрастов выхода на пенсию, в том числе между гендерными группами.

Улучшение ситуации с занятостью старших возрастных групп во многом определяется личностными характеристиками представителей этой груп­пы. Улучшающееся здоровье пожилых когорт и удлинение активного периода жизни создают условия для более долгой трудовой карьеры. Структурные изменения в отраслевом и профессиональном составе занятых также создают благоприятные условия для удержания и привлечения на рынок труда работников старших возрастов. Неправомерно связывать «успехи» пожилых работников на рынке труда с расширением неполной занятости – большинство из них работают на рабочих местах с полным рабочим днем. Современная политика стран ОЭСР нацелена преимущественно на то, чтобы законодательными мерами отодвинуть срок выхода работника на пенсию, включая повышение пенсионного возраста. Все еще мало делается для создания этим группам рабочей силы лучших условий занятости, включая переобучение. Повышение гибкости рынка труда также могло бы способствовать более активному участию лиц старших возрастов на рынке труда.

В статье рассматривается вклад Ричарда Талера в изучение экономического поведения людей и его отклонений от предсказаний классической эко­номической теории. Статья суммирует вклад нобелевского лауреата 2017 г. по нескольким направлениям: изучение системы «мысленных счетов», социальных предпочтений, эффекта владения и проблемы самоконтроля. Также она описывает тот значительный эффект, который имели исследования Талера на формирование нового вида экономической политики – либертарианского патернализма.